Один из самых знаменитых музеев страны сейчас переживает эпоху перемен. 9 января Политехнический музей закрылся для посетителей, чтобы в 2017г. открыться обновленным и перестроенным. В начале июля в музее сменилось руководство – 72-летнего бывшего министра Бориса Салтыкова сменила 33-летняя Юлия Шахновская. Перестройку в знаменитом здании на Лубянке доверили очаровательной девушке с юридическим образованием, опытом работы в галерее «Гараж» и в РАО ЕЭС, которая с 2009г. возглавляла фонд развития Политехнического музея.
После месяца работы в новой должности Ю.Шахновская рассказала корреспондентам РБК Александре Федотовой и Кириллу Сироткину о глобальных планах, идеальном музее и бабушках.
Как вам в новой должности?
Хорошо.
Что это за тренд - смена руководства в крупнейших музеях?
Мне кажется, это не то, чтобы тренд. Просто перемены охватывают разные области, и если они начинаются, то идут повсеместно. Наверное, пришло время, накопилось большое количество запросов внешних и внутренних на перемену отношения, перемену деятельности, перемену к подходам. Это потребность в общем изменении.
Наверное, пришло время, накопилось большое количество запросов внешних и внутренних на перемену отношения, перемену деятельности, перемену к подходам. Это потребность в общем изменении.
Вы рассказывали, как будет меняться Политех, но все же еще раз: к чему вы идете, какова концепция?
Мы идем к тому, чтобы расширить границы самого музея. Это не просто экспозиция, не просто хранение или коллекционирование, это уже почти все без ограничения механизмы работы с аудиторией: просветительские, популяризаторские, развлекательные.
Пока мы будем реставрировать здание, мы будем стараться попробовать разные инструменты по продвижению науки, интересу к технологиям, научным процессам. Например, мы открываем детский центр в культурном центре ЗИЛ - с лабораториями, образовательной активностью, лекторием. Будет очень много всего того, что в нашей стране несвойственно музеям.
Одной из заявленных целей реконструкции было введение Политеха в первую десятку технических музеев мира. С кем вы собираетесь соревноваться, и есть ли музей, который вы считаете эталоном?
Сложно в культурной сфере говорить, что мы с кем-то собираемся соревноваться. Ни с кем. Эталоны есть, но любой крупный музей, и вообще культурные институции - они сами по себе уникальны. Поэтому в качестве бэнчмарков мы берем какие-то, как нам кажется, успешные части или направления деятельности разных институций.
Эксплораториум в Сан-Франциско- очень известный даже не музей, а научный центр, интерактивный и развлекательный, где можно все потрогать. Нам он не очень близок в силу того, что у них нет своей коллекции. С другой стороны, способность работать с публикой, волонтерами, с детьми - это уникальные вещи, мы взаимодействуем в этой части.
У нас сейчас есть возможность стать лучшими - мы возьмем все успешное у тех, кто это сделал до нас.
Музей науки в Лондоне, наверное, наиболее близкий к нам по коллекции, по подходу к работе, мы и с ними много работаем, в следующем году будем делать совместный проект.
Я не могу сказать, что есть какой-то один нравящийся нам музей, который мы бы хотели рассматривать в качестве примера. Их очень-очень много, и в каждой части мы хотим взять лучшее. У нас сейчас есть возможность стать лучшими - мы возьмем все успешное у тех, кто это сделал до нас.
К 2017г. Политех должен превратиться в музей-сад. Историческое здание будет реконструировано по проекту японского архитектора Дзюньи Исигами. Под музеем разобьют парк, который соединит скверы около Соловецкого камня и памятника героям Плевны, над внутренним двориком, в котором тоже посадят деревья, появится стеклянная крыша. В музее откроются сувенирные лавки и кафе. Тем не менее, исторический облик здания сохранится.
Проект будущего Политеха выглядит совершенно фантастическим. На какой стадии сейчас он находится? Успеете ли к 2018г.?
Конечно, успеем, мы все делаем по плану. Мы уже полностью согласовали этот проект. И переходим в стадию строительства. Только что получили разрешение.
Финансироваться проект будет за счет государства?
Частично за счет государства, частично за счет частных средств.
Чем собираетесь заманивать в музей людей, которые все видели, которых ничем не удивить?
Таких людей не бывает. Если люди много видели и много где были - им гораздо интересней, чем людям, которые нигде не были. А людям, которые нигде не были – остается только позавидовать - столько ярких открытий им предстоит.
Если люди много видели и много где были - им гораздо интересней, чем людям, которые нигде не были. А людям, которые нигде не были – остается только позавидовать - столько ярких открытий им предстоит.
Во многих музеях сейчас есть опция, позволяющая посмотреть экспонаты, не выходя из дома, через Интернет. Будет ли у Политеха подобный сервис?
Да, будет. В декабре откроем новый портал, и там будут виртуальные экскурсии, оцифрованные экспонаты, с которыми можно будет разные манипуляции совершать. Мы будем очень сильно расширять нашу онлайн коллекцию.
На днях музею было дано разрешение на переезд, в залах кипит работа. Пол Политеха усыпан опилками, экспонаты упакованы в коробки. Например, знаменитая доменная печь уместилась в 42 ящика, некоторые, из которых размером со шкаф. Без упаковки осталась только первая атомная бомба, встречающая гостей у входа.
То есть пока музей будет переезжать, все можно будет посмотреть онлайн?
Не все, но многое. И с каждым месяцем и годом - все больше и больше.
А где сами экспонаты будут в это время?
Основная часть будет в специальном хранилище, а в следующем году мы откроем на ВВЦ большую экспозицию, которая в течение всех этих лет, а может, и дальше, будет там находиться. Еще мы запускаем большое количество передвижных и гостевых выставок. Наши экспонаты будут как просто перемещаться по стране в виде наших выставок, так и участвовать в совместных проектах с другими партнерами.
А будет ли в вашем музее представлена современная наука?
Конечно. Очень сильно будет представлена, в том числе, поэтому мы и меняем экспозицию. По отношению к сегодняшней жизни, она сильно устарела. Из совсем нового в будущей экспозиции будет представлена нано-лаборатория, будет зал, посвященный биотехнологиям, биофизике, химии, материаловедению в том виде, в каком они есть сейчас.
В будущей экспозиции будет представлена нано-лаборатория, будет зал, посвященный биотехнологиям, биофизике, химии, материаловедению в том виде, в каком они есть сейчас.
Мы строим новое здание научно-просветительского центра на территории МГУ совместно с Университетом. Оно будет больше рассчитано на старших школьников и студентов. Там будут научные и творческие лаборатории, для реализации смежных проектов - научных, культурных, междисциплинарных. Это среда и место для стимулирования современных технологий, современных подходов.
Как этот центр будет взаимодействовать с музеем?
И то, и другое – музей, который разделен на 2 здания в силу того, что аудитория и задачи у него разные, но и этом единая система управления, единый подход. Глобальная задача, стоящая перед нами - это не просто построить хороший музей, а создать среду, которая бы засасывала любознательных, интересующихся, еще не ленивых и не уставших, тем, кому интересны новые знания и новый опыт.
Глобальная задача, стоящая перед нами - это не просто построить хороший музей, а создать среду, которая бы засасывала любознательных, интересующихся, еще не ленивых и не уставших, тем, кому интересны новые знания и новый опыт.
Сегодня наука и образование в высшей школе устроены таким образом, что ты не можешь по самым разным объективным причинам заниматься интересными проектами за рамками фундаментальной образовательного исследовательского процесса. Какие-то смежные междисциплинарные темы, которые касаются нескольких наук, практически невозможно реализовать в качестве проекта, нет такой среды, нет такой системы. Чтобы это развивалось, мы создаем площадку.
А Политеатр, лекции, сохранятся?
Конечно.
Музейный сотрудник у многих россиян ассоциируются со строгой бабушкой, которая требует экспонаты руками не трогать. А кто будет работать в вашем передовом музее?
Сейчас я не могу точно сказать. Мы очень рассчитываем на волонтерскую программу. Надеюсь, что работать непосредственно с публикой будут молодые люди. Раз мы ориентируемся больше на молодую аудиторию, то хотелось бы, чтобы взаимодействие с ними осуществляли люди, говорящие с ними на одном и том же языке.
Мы хотим не только хранить, но и рассказывать, показывать, как можно больше доносить до аудитории знаний про предметы, про процессы, про науку, технологию и все, что происходит в этой сфере.
С другой стороны, честно говоря, в «бабушках» нет ничего плохого. Система была другой, и задачи стояли перед музеями другие. Если перед вами стоит задача сохранить, то, конечно, вы ничего не дадите потрогать, даже посмотреть не дадите. А сейчас задача меняется, мы хотим не только хранить, но и рассказывать, показывать, как можно больше доносить до аудитории знаний про предметы, про процессы, про науку, технологию и все, что происходит в этой сфере. Раз задачи меняются, то и подход меняется.
Волонтеры у нас будут не только молодые. Я могу удивить вас, основной контингент волонтеров в Нью-йоркском музее естественной истории - это вышедшие на пенсию школьные учителя. Они работают экскурсоводами, помогают на этажах, работают в других направлениях деятельности музея. Это вопрос не возраста, а взаимодействия.
Новый директор не вписывается в стандартные представления о российском музейном работнике – она с удовольствием и знанием дела говорит рассказывает про американские музеи, пьёт кофе из «Старбакса», а на столе вместо ЭВМ живут MacBook и Iphone.
Вы по образованию юрист, как вас занесло в музейную среду?
Вообще в культурную среду меня занесло давно, еще лет 13 назад, и постепенно дошло дело до музеев.
Почему отказались от юриспруденции?
Я отказалась от нее почти сразу. Не потому, что это не интересно, наоборот. Это одно из самых лучших базовых образований, которое себе можно представить с точки зрения комплексного подхода, специфики организации мысли, анализа окружающей среды. Но в качестве профессии…
Очень быстро жизнь стала давать мне уникальные возможности общения с разными удивительными людьми, какими-то масштабными проектами, и я ушла в них.
Ваш отец одно время возглавлял Московское отделение ЮКОСа. Как известно, Михаил Ходорковский продолжает сидеть, как вы относитесь к этому делу?
Наверное, я не буду комментировать.
Хорошо, вернемся к музеям. Как вы считаете, каких музеев в целом не хватает Москве?
Сегодняшнее московское предложение не конкурентно между собой, это открытое поле для придумывания и запуска самых разных новых проектов. Каких только музеев здесь не хватает: маленьких, больших. Если вы сравните любой большой город - европейский, американский, даже азиатский - то по количеству музеев мы будем в несколько раз отставать.
Если вы сравните любой большой город - европейский, американский, даже азиатский - то по количеству музеев мы будем в несколько раз отставать.
Мне кажется, что у нас мало музеев точно ориентированных. Наши музеи довольно комплексные, а локальных мало, а в любом городе это самое интересное. Они небольшие, имеют возможность быстро меняться и создают ощущение жизни, постоянно меняющегося пространства. Наш, Пушкинский, Третьяковка - это большие институции, им сложно меняться, велика инерция, а у маленьких возможностей больше. Но у нас вообще все маленькое сложно создается….
Но у нас вообще все маленькое сложно создается….
Юлия, вы говорите, что мы отстаем по количеству музеев, а по качеству?
Вы провокационный вопрос задаете, мне кажется, здесь не может быть двух мнений. Даже музейное сообщество сегодняшнее считает, что мы довольно сильно отстали.
Может, здесь есть и преимущество: мы пропустили последние 20-25 лет, попытку сходить в интерактивность и обратный возврат. Может, и хорошо, что пропустили. Все поэкспериментировали, и решили, что чистая интерактивность, чистое развлечение не являются музейной задачей, для этого существуют другие площадки, а у музея есть задача просветительская, популяризаторская. Она лежит больше в плоскости знаний, а не развлечений. Мы этот опыт, накопленный за последние 25 лет, берем и интегрируем. И баланс между развлечением и научным подходом, интерактивностью и рассказом историй на существующих уникальных предметах мы попытаемся использовать при создании экспозиции.
Мы пропустили последние 20-25 лет, попытку сходить в интерактивность и обратный возврат. Может, и хорошо, что пропустили.
Какой музей у вас любимый в мире и в Москве?
Сложно сказать. Самый любимый музей в мире у меня есть - это Музей Гетти в Лос-Анджелесе, а в Москве - не буду говорить.
Я стараюсь ходить во все музеи, общаюсь с большинством директоров и старой формации, и новой. Есть совершенно объективные вещи. Например, Мультимедийный центр и Музей фотографии объективно на голову выше остальных. Просто так случилось, так совпали звезды и ситуация, что Ольге Свибловой удалось построить новое здание, и построить его с такой любовью, что когда заходишь, все ее задумки и идеи, которые она вынашивала много лет, могут быть там реализованы. В старых стенах без специального подхода это сложно сделать.
А «Гараж», с которым вы раньше сотрудничали?
«Гараж» не музей, а культурная площадка, в последнее время их огромное количество стало появляться. Моя любимая на сегодняшний день - Гоголь центр.
Какое было ваше первое впечатление, когда вы пришли в Политехнический музей не просто на экскурсию, а по работе?
Это было удивление, что более ста лет назад можно было построить здание, которое полностью отвечает ожиданиям от музейного пространства. Здание удивительное, оно строилось как музей. Когда просто приходишь, этих нюансов не замечаешь, а с профессиональной точки зрения смотришь, и понимаешь, что, оказывается, в архитектуре, в подходах к созданию пространства ничего не поменялось, и здание может быть использовано под любые современные идеи, современные инструменты. Это поразительно.
Понятно, что очень много всего нужно переделывать. Не потому, что это плохо, а потому, что очень долго, с 60-х гг. перед музеем стояли другие задачи.
Все остальное - рабочий процесс. Понятно, что очень много всего нужно переделывать. Не потому, что это плохо, а потому, что очень долго, с 60-х гг. перед музеем стояли другие задачи.
Фото Кирилла Сироткина, РБК
Несколько лет назад сотрудники музея только и говорили что «придет злой Чубайс, все украдут и распилят». Как вам удалось переубедить людей?
Делами. Это длительный процесс. Невозможно это сделать ни словами, ни уговорами, ни подкупом, ничем. Когда ты планомерно и последовательно делаешь все, исходя из тех принципов и условий, которые ты заявляешь в самом начале, постепенно люди начинают тебе верить. Мне лично потребовалось 4 года.
А первый разговор о Политехе вы помните? Кто вам предложил заняться этим музеем? Какой была ваша реакция после Центра современной культуры «Гараж» и РАО ЕЭС и вдруг один их главных музеев страны?
Первый разговор был с Яковом Уринсоном, когда я еще занималась «Гаражом». В ту пору директор Политехнического Гурген Григорян пригласил Анатолия Чубайса поучаствовать в попечительском совете музея. Поскольку мы тесно общались, Яков Моисеевич, давний соратник Чубайса, предложил мне этим заняться.
А ваша реакция?
Сначала было удивление, а потом ушла с головой.
Источник: РБК